В ООН заявили о крупнейшей гуманитарной катастрофе в мире с 1945 года. Самыми неблагополучными странами были названы Йемен, Южный Судан, Сомали и Нигерия. Между тем Донбасс также почти три года живет в условиях гуманитарного кризиса. Причем, как отмечают специалисты, происходящему в регионе трудно подобрать аналоги. Об этом корреспонденту «РГ» рассказала в Донецке председатель гуманитарной организации Центр развития Донбасса Анастасия Хмельницкая. Эксперт, кстати, весьма компетентный, поскольку ЦРД не только оказывает помощь нуждающимся, но также проводит мониторинг и исследование ситуации в регионе.
В ООН заявили о крупнейшей гуманитарной катастрофе в мире с 1945 года. Самыми неблагополучными странами были названы Йемен, Южный Судан, Сомали и Нигерия. Между тем Донбасс также почти три года живет в условиях гуманитарного кризиса. Причем, как отмечают специалисты, происходящему в регионе трудно подобрать аналоги. Об этом корреспонденту «РГ» рассказала в Донецке председатель гуманитарной организации Центр развития Донбасса Анастасия Хмельницкая. Эксперт, кстати, весьма компетентный, поскольку ЦРД не только оказывает помощь нуждающимся, но также проводит мониторинг и исследование ситуации в регионе.
Насколько типичен гуманитарный кризис в Донбассе?
Анастасия Хмельницкая: Он носит, скорее, атипичный характер. Как правило, гуманитарную катастрофу вызывают либо непосредственно боевые действия, либо природные или техногенные катастрофы. Но население Донбасса сейчас страдает не только и даже не столько от обстрелов, сколько от последствий экономической и финансовой блокады. То есть это гуманитарный кризис с экономическим лицом.
Мы обсуждали проблему с представителями многих международных организаций, и они тоже признаются, что для них ситуация, сложившаяся в Донбассе — это тоже что-то принципиально новое. Единственное, что объединяет конфликт в Донбассе с другими конфликтами — то, что рано или поздно он должен закончиться мирными договоренностями.
Но как долго может длиться такой гуманитарный кризис? В Донбассе он продолжается уже третий год.
Анастасия Хмельницкая: Увы, три года для мировой практики — это небольшой срок. Я общалась с разными специалистами, которые анализируют конфликты и принимают участие в их разрешении, и когда они приводят конкретные примеры с реальными сроками, мне становится страшно. Ведь я-то сама живу здесь, в Донецке. Если говорить о длительности этого конфликта, то он короткий. А если — о масштабности и причинах его возникновения, то все происходящее, с моей точки зрения, абсурдно. Ведь исторически население Донбасса, России и Украины — единое целое. Этим людям нечего делить, и у них нет причин ненавидеть друг друга.
В чем сейчас больше всего нуждаются жители Донбасса?
Анастасия Хмельницкая: Прежде всего, в мире, конечно. Знаете, старшее поколение часто говорило фразу, которую мы недооценивали: «Лишь бы не было войны». Так что грядущие майские праздники теперь открываются совершенно по-новому. Мир, труд, май… Да, хотелось бы мира, процветания, возможности работать. Если же говорить собственно о гуманитарной помощи, то требуется поддержка в восстановлении разрушенного жилья и инфраструктуры. Все-таки у нас очень много разрушений. Помощь нужна и сфере здравоохранения. И тут кстати тоже в полной мере проявляется гуманитарный кризис с экономическим уклоном. Например, семья с небольшим доходом не сможет вылечить ребенка или оплатить дорогостоящую операцию. Старая система медицины рухнула, а новая только выстраивается. Но на это потребуется время, специалисты и ресурсы.
Кому в первую очередь необходимо оказывать помощь?
Анастасия Хмельницкая: Кто самый слабый — это тема вечного диспута. Однозначного ответа нет. Поддержка необходима пенсионерам, которые не могут получить украинскую пенсию. К тому же многие из них брошены. Когда я была в кардиологии, врачи сказали мне, что к ним попадают пенсионеры, у которых было крепкое сердце, но теперь оно болит от того, что пожилые люди остались одинокими. Помощь требуется инвалидам, которые не могут никуда выехать и не могут даже ходить. Она нужна, например, донецкой семье, все члены которой — незрячие. Или матери-одиночке с ребенком, который перестал расти.
Мальчику нужно ежемесячно вкалывать гормон роста. Стоимость препарата 14 тысяч рублей, а у матери зарплата не больше пяти. Помощь нужна и здоровым детям, у которых война украла детство. Они давно не обсуждают, в каком платье пришла Ленка или Светка и кого Вовка дернул за косичку. Они говорят об обстрелах и о том, кого сегодня убило.
Людям, у которых разрушено жилье — их здесь называют разрушенцами — тоже необходима поддержка. Кстати, тут можно привести любопытный пример. Жительница Славянска, где шли боевые действия, выиграла у Украины суд по делу о возмещении материального ущерба за разрушенный дом. Ведь официальная позиция Украины заключается в том, что в Донбассе идет не война, а «антитеррористическая операция», а по закону государство обязано возмещать гражданам ущерб, нанесенный при проведении АТО. Поэтому теоретически пострадавшее население может претендовать на компенсацию. Но практически оно вряд ли ее получит.
На самом деле помощь в той или иной степени нужна всем. Я, например, не могу забыть такую историю. Мы раздавали в Луганске корма для животных, и чтобы оценить эффективность гуманитарного содействия, опрашивали людей, каких животных они кормят. Тогда прозвучал один поразивший меня ответ. Женщина сказала, что будет кормить нашими кормами собаку и есть сама. Пожалуй, самое страшное, что в некоторых районах даже трудоспособное население с хорошим образованием и опытом работы тоже может быть отнесено к незащищенной категории граждан из-за отсутствия высокооплачиваемой работы. Хорошо, что в Донбассе удерживаются низкие цены на коммунальные услуги и такие социальные товары, как хлеб и молоко, но для нормальной жизни этого все же недостаточно.
Поступает ли сейчас гуманитарная помощь жителям Донбасса от простых россиян?
Анастасия Хмельницкая: Да, но этот поток заметно уменьшился. В 2014 году, когда масс-медиа активно освещали конфликт, в Донбасс постоянно шли грузовики, забитые гуманитаркой, собранной простыми людьми. Конечно, в основном, это были посылки из России, хотя приходила помощь и из других стран. Но сейчас, судя по всему, конфликт уже «поднадоел». И возможно, повлияли факты злоупотребления человеческим милосердием. В Киеве, например, активно собирали помощь, якобы, для Донбасса, но она сюда не доходила. В России тоже были похожие случаи. А ведь посылки отправляли как правило не самые обеспеченные люди.
Нет ли опасности формирования у жителей Донбасса иждивенческой психологии, когда человек попросту привыкает получать гуманитарку и жить исключительно за счет нее? Не случайно ведь говорят о большей пользе предоставляемой нуждающемуся «удочки», а не «рыбы».
Анастасия Хмельницкая: Действительно, если постоянно кормить людей гуманитарной помощью, мы можем сформировать общество потребителей. Я называю это социальной инвалидизацией. У нас уже появляются люди, которые привыкли рассчитывать не на себя, а только на гуманитарку. Это, конечно неправильно, и мы надеемся со временем перестроиться из гуманитарщиков в организации, которые занимаются развитием. Уже сейчас мы начинаем реализовывать проекты самообеспечения, ориентированные на «удочку». Мы обучаем как писать бизнес-планы, как открыть свое дело, как заработать в интернете, пока существуют проблемы в производственной сфере, предоставляем оборудования для бизнеса, переучиваем людей на востребованные специальности, например, на тех же строителей. К сожалению, пока не все готовы к такой помощи.
Тогда каким образом можно излечить эту, как вы говорите, социальную инвалидизацию?
Анастасия Хмельницкая: Гуманитарную помощь нужно по-прежнему оказывать, поскольку она все еще необходима, но при этом лимитировать ее, чтобы человек постепенно привыкал к мысли о самообеспечении. Это, кстати, уже происходит в пунктах временного проживания. Поначалу люди жили там, получая гуманитарку и ничего не оплачивая. Сейчас же вводится минимальная оплата коммунальных услуг, чтобы у человека появился стимул идти в центр занятости и устраиваться хотя бы на временную работу. И это правильный путь. Во всем мире, даже в благополучных регионах снижается объем соцгарантий и соцвыплат. Но в Донбассе, конечно, первым делом нужно восстановить экономику.
Сотрудникам гуманитарных миссий приходится пропускать через себя чужую боль, горе, страдание. Как с этим справляться?
Анастасия Хмельницкая: Честно говоря, не всем удается. Люди на гуманитарной работе быстро «выгорают», поскольку в этой сфере невозможно работать «без чувств». Если ничего не чувствуешь, значит пора уходить. Это ведь не благотворительность с красивыми аукционами и банкетами. Гуманитарная работа — это склады, разгрузка, пахота. На 23 февраля, например, мы сделали «подарок» нашим мужчинам: им пришлось разгружать 23 грузовика. Но зато за год мы помогли более 150 тысячам человек. И кроме чужой боли мы ведь переживаем также чужую радость и искреннюю благодарность.
